Станция назначения - Харьков (Розыск - 2) - Юрий Кларов

...Когда протокол украсился в третий раз кляксой, я понял, что пора наконец Хвощикова пожалеть, и задал Эгерт вопрос: навещала ли она Олега Мессмера в монастыре? Разумеется. Она там неоднократно бывала - и одна, и с его родственниками.

- Вы поддерживали отношения с Мессмерами?

- Люди, которые были дороги Олегу Григорьевичу, были дороги и мне. Это так естественно.

- А когда вы последний раз посетили Валаам?

Эгерт с ответом не торопилась. Она понимала, что это уже похоже на начало настоящего допроса.

- Года два назад.

- А точнее?

- Кажется, в марте восемнадцатого года. Да, в марте восемнадцатого.

- Так давно?! - поразился я, всем своим видом давая понять, что великая любовь, о которой она рассказывала, с подобным ответом как-то не согласуется.

- Видите ли... Олег Григорьевич в марте восемнадцатого покинул монастырь.

- Совсем? - еще более удивился я.

- Уверена, что нет, но пока на Валаам он не возвращался. Он тогда приезжал в Москву на похороны брата, Василия Григорьевича.

- Казначея "Алмазного фонда"? - проявил я некоторую осведомленность, которая ей не понравилась.

Теперь Эгерт необходимо было обдумать внезапно возникшую ситуацию, а мне - не дать ей такой возможности.

- Олег Григорьевич покинул Валаам с разрешения настоятеля монастыря?

- Не знаю. Он уехал после моего возвращения в Москву.

- Но ведь вы встречались в Москве?

- Встречались...

- И в доме старика Мессмера, и на похоронах, и у вас?

- Да...

- Разве он вам ничего не говорил по этому поводу?

- Представьте себе.

- И вы не спрашивали?

- Нет.

- Странно, очень странно... А где он сейчас, в Москве?

- Нет, не в Москве.

- А где?

- Он тогда пробыл здесь неделю, а затем уехал.

- Куда? - быстро спросил я, навязывая ей ускоренный темп допроса и не давая тем самым возможности тщательно взвешивать ответы.

- В Тобольск.

- В Тобольск?!

- Его туда пригласили кузина и ее муж.

- Уваровы? - вновь проявил я осведомленность.

- Да, Уваровы.

- Зачем?

- Погостить.

Экспромт был не из удачных: 1918 год, как известно, мало подходил для такого рода поездок. Я широко и добродушно улыбнулся, давая тем самым понять, что оценил ее шутку. Улыбнулся и Хвощиков.

- А если серьезно?

- Погостить, - повторила она, и лицо ее стало почти таким же простодушным, каким оно бывало у Ермаша.

Наступившую паузу никто не торопился заполнить.

- У меня, конечно, нет никаких сомнений в вашей правдивости, Елена Петровна, - наконец сказал я. - Но согласитесь, что все выглядит... скажем, непонятно. Монах-схимник, еще не получив от отца телеграммы о смерти брата (мы проверяли), но зато побеседовав с тремя неожиданными посетителями, - для сведения Эгерт сообщил я, - поспешно выезжает в Москву на похороны брата, забыв спросить на это разрешение настоятеля монастыря. Ладно, допустим, его мучили предчувствия или он обладал даром предвидения, а в согласии настоятеля он не сомневался. Но ведь потом количество странностей не уменьшается, а возрастает.

- Вы находите? - любезно спросила Эгерт, и я испугался, как бы на протоколе не появилась четвертая клякса. Но за время допроса Хвощиков несколько пообмялся.

- Увы, нахожу. Похоронив брата, который застрелился при хорошо известных всем нам обстоятельствах, - мимоходом ввернул я, - он не остается утешить несчастного старика отца, что было бы, конечно, вполне естественным. Не стремится он задержаться в Москве и ради любимой женщины - я имею в виду вас, Елена Петровна. Более того, он начисто забывает даже про монастырь и совсем не торопится в скит спасать свою душу. Но зато у него возникает непреодолимое желание немедленно отправиться в Тобольск и погостить там у двоюродной сестры, с которой раньше почти не поддерживал никаких отношений... Странно, не правда ли?

Мне было любопытно, как она выкрутится. Эгерт сделала это с присущими ей изяществом и непосредственностью.

- Действительно странно, - поразмыслив, сказала она. - Вы совершенно правы. Но, наверное, у Олега Григорьевича были на это какие-то свои соображения. Как вы думаете?

Не знаю, кем была Эгерт, но только не папуаской: уж слишком хорошо был приспособлен ее ум к самым неожиданным ситуациям. На сидевшем против меня ангеле негде было ставить пробы. По сравнению с ней и Олег Мессмер и Галицкий были, конечно, щенками.

- И сколько же Олег Григорьевич пробыл тогда в Тобольске?

- Не знаю.

- Вы от него не получали оттуда никаких вестей? И сами не писали?

Эгерт на мгновение запнулась. "Нет" перечеркивало весь ее красивый рассказ об отношении к Олегу Мессмеру. "Да" вынуждало к каким-то объяснениям.

- Он мне писал, конечно. Но сами понимаете, условия гражданской войны... И я ему писала...

- За два года никаких вестей?

- Нет, почему же. Вскоре после его приезда в Тобольск я получила от него письмо. Оно очень долго шло...

- И о чем же он писал?

- Да, пожалуй, ни о чем заслуживающем внимания. Обычное письмо, адресованное близкому человеку. Содержание подобных писем передать очень трудно. Как будто ничего особенного, и в то же время каждая строка наполнена содержанием - настроением, чувствами, мыслями... Вы меня понимаете, такие письма на своем веку писал и получал каждый.

Изящные ручки Елены Эгерт вновь пытались выхватить у меня нить нашей беседы и завладеть ею.

- Простите, Елена Петровна, а о своих планах Олег Григорьевич писал вам?

- Что вы имеете в виду?

- Сколько он собирался гостить в Тобольске? Неделю? Месяц? Год?

Эгерт улыбнулась, но в ее улыбке ощущалась грусть человека, который еще живет воспоминаниями об утраченной любви, о принесенной во имя ее великой жертве.

- Я так поняла из письма, что он собирается в ближайшие дни уезжать.

- Куда?

- В Москву, а затем возвращаться на Валаам в Преображенский монастырь.

- А из Алапаевска вы писем не получали?

- Простите?..

- Я спрашиваю: из Алапаевска вы письма получали или нет?

- У меня там никогда не было знакомых.

- Но там весной и летом восемнадцатого года находился Олег Григорьевич Мессмер, он же монах Афанасий.

- Вы в этом уверены?

- Уверен, Елена Петровна.

- Чем же он там занимался?

- Об этом вы знаете лучше меня, но я готов освежить вашу память.

В лице Эгерт ощущалась настороженность. Но я бы не сказал, что она потрясена сведениями, которыми я располагаю. Отнюдь нет. И если ее что-то потревожило за время нашей беседы, то нечто иное.

- Итак, я вас слушаю, - напомнила она. - Вы что-то хотели рассказать об... Алапаевске. Я не ошиблась, об Алапаевске?

Ангел наглел на глазах и, наглея, несколько переигрывал. Впрочем, возможно, Эгерт хотела вывести меня из состояния равновесия и заставить сделать глупость. В этом случае она была не так уж далека от цели.

- Вы не ошиблись, Елена Петровна, - проникновенно сказал я, удивляясь собственному терпению и любезно улыбаясь. - Дело в том, что покровительница вашего отца и ваша благодетельница, сестра царицы, Елизавета Федоровна, в восемнадцатом году некоторое время находилась в Алапаевске. Ее туда выслали из Екатеринбурга, где была царская семья.

- Да, мне кто-то говорил об этом, - равнодушно заметила Эгерт. - Не помню кто, но говорили. Кажется, в этом городке она и погибла.

- Совершенно верно. Так вот, после того как Елизавету Федоровну привезли в Алапаевск, там вскоре оказался и Олег Григорьевич Мессмер. Как видите, он не очень долго злоупотреблял радушием своих тобольских хозяев. И привела его в Алапаевск не тяга к перемене мест. Следует отдать ему должное, что он потратил немало усилий на то, чтобы организовать побег Елизаветы Федоровны из Алапаевска. Неподходящее занятие для великосхимника, весьма далекого от политики и политических страстей. Но будем считать, что в наше время все в какой-то степени приобщены к политике, даже те, кто отрекся от мирских соблазнов и посвятил свою жизнь служению богу. Олег Григорьевич в Алапаевске несколько раз встречался с Елизаветой Федоровной и великим князем Сергеем Михайловичем, передавал им деньги, пытался подкупить охрану. Затем, после смерти Елизаветы Федоровны...

- Убийства, - не удержалась она.

- Скажем так: смертной казни. Итак, после казни великих князей и княгинь монах Афанасий активно участвует в розыске трупов расстрелянных и занимается переправкой гроба Елизаветы Федоровны на территорию Китая. Более того, есть данные, что он финансирует предполагаемую перевозку останков сестры царицы в Иерусалим.

- Но почему я должна была обо всем этом знать?

- Существует такое понятие, как логика, Елена Петровна. Елизавета Федоровна оказывала покровительство вашей семье, а здесь вы довольно долго и весьма красочно рассказывали нам о своих отношениях с Олегом Григорьевичем Мессмером. Вот и будем исходить из этого. Так вот, в марте восемнадцатого года вы, оставив в Москве другого близкого вам человека, Галицкого, вместе с женой члена "Алмазного фонда" и в сопровождении некоего господина отправляетесь на Валаам навестить Олега Григорьевича. Вскоре после вашего визита великосхимник, не покидавший Валаам шесть лет, оказывается в Москве, а затем в Алапаевске, где активно включается в политическую авантюру. Причем, заметьте, обеспокоен он судьбой не всех представителей царской фамилии, а именно Елизаветы Федоровны. Его интересует Елизавета Федоровна, и только она одна.